Недвижимость в Китае стала медленнее расти в цене

Турбулентность, но не кризис: что происходит на рынке недвижимости КНР

Экономисты не согласны с утверждениями западных медиа о том, что сложная ситуация на китайском рынке недвижимости может перерасти в глобальный финансовый кризис. По их мнению, нынешняя обстановка на рынке жилья в КНР — это не кризис, но турбулентность, которая пройдет к середине 2022 года, а к 2023-му сменится осторожным ростом.

Откуда ноги растут

Наблюдатели уверены, что нынешняя сложная ситуация на рынке жилья не дорастет до размеров кризиса 2014-2016 гг., поскольку Китай решил многие проблемы, предопределившие прошлый обвал рынка. В частности, к минимуму сведено влияние спекулятивного капитала на рост цен после того, как в 2017 году государство устами председателя КНР выдвинуло тезис «жилье – для жизни, а не для спекуляций». Кроме того, нет существовавшего в начале прошлого десятилетия огромного избыточного предложения жилья, когда по стране стояли целые незаселенные «мертвые города», а площадь простаивающего жилья равнялась территории всего Сингапура.

Основной причиной нынешней турбулентности экономисты называют существовавшую долгие годы практику слишком быстрой экспансии девелоперского бизнеса за счет стремительного наращивания объемов привлечения заемных средств. После того, как в середине 2020 года власти ввели ограничения на кредитование девелоперов, те не смогли привлечь достаточно средств для обслуживания уже имеющихся долговых обязательств. В результате в январе-сентябре нынешнего года китайские девелоперы объявили дефолт по облигациям на общую сумму 46,8 млрд юаней ($7,3 млрд) с ростом на 159% в годовом исчислении. С долговым кризисом столкнулся крупнейший в Китае застройщик Evergrande.

Такая ситуация привела к резкому падению уверенности банков, которые еще сильней ужали кредитование девелоперов. Чтобы привлечь капитал, застройщики начали ронять цены в целях увеличения продаж. Однако это, в свою очередь, повлекло падение уверенности покупателей, которые заняли выжидательную позицию. В результате в сентябре продажи недвижимости от 100 крупнейших застройщиков упали на 36,2% в годовом исчислении, в октябре — на 32,2%. Проседание рынка в эти два месяца вызвали наибольшую обеспокоенность, поскольку именно сентябрь-октябрь являются «золотым временем», когда на рынке недвижимости КНР традиционно царит оживление в связи с национальными праздниками. Этот феномен риелторы называют «золотой сентябрь – серебряный октябрь».

Данные опроса инвестиционной группы UBS свидетельствуют, что новую квартиру сейчас рассчитывают купить лишь 11% от общего числа потенциальных потребителей — это самый низкий показатель с кризисного 2015 года. Снижение спроса повлекло уже не искусственное, а стихийное падение цен. Оно началось с августа, и, как всегда, с малых городов. В октябре процесс стал лавинообразным: цены на первичное жилье упали в 52 из 70 крупнейших городов в КНР, на вторичное — в 64 муниципалитетах.

Чем это грозит

Провал на рынке жилья способен создать мощные проблемы для китайской экономики, ведь на сектор недвижимости, по оценкам TF Securities, приходится 13,5% национального ВВП, а с учетом сопутствующих секторов (вроде производства строительных и отделочных материалов) — более 20%. Его вклад в национальный экономический рост достигает 25%.

Таким образом, проблемы строителей могут аукнуться всей национальной экономике. «Резкое падение активности застройщиков повлечет падение спроса на стройматериалы (особенно сталь), строительную технику, бытовые приборы. Падение объема продаж земли под застройку оставят пустыми бюджеты властей на местах, которые на треть и более наполняют казну именно за счет продаж земельных участков. Это снизит инвестиционную активность местных властей», —отмечает ведущий экономист инвестиционной группы UBS Ван Тао.

По мнению экономистов, при наихудшем развитии ситуации проблемы на рынке жилья смогут уронить в следующем году темпы национального экономического развития ниже «красной черты» в 4,7%. Именно такой темп требуется на сегодня для выполнения стратегической задачи удвоения национального ВВП к 2035 году по сравнению с 2020-м.

Признаки улучшения, или когда это все пройдет

Первой реакцией властей на местах на падение цен стало стандартное: «Запретить!» Многие города в административном порядке начали вводить ограничения на падение расценок на недвижимость. Это уже практикуется в муниципалитетах провинций Шаньдун, Хунань, Ляонин, Юньнань, Хэбэй и Цзянсу.

Оперативно предприняты и более действенные меры поддержки рынка. Так, банки взяли курс на либерализацию ипотечного кредитования. В октябре они на 41% в месячном исчислении увеличили его объем ипотечного кредитования, выдав займов на 384 млрд юаней ($129,3 млрд). Кроме того, была несколько снижена процентная ставка по этим кредитам. Для нового жилья на сегодня она составляет 5,73%, для вторичного — 5,99%.

Власти также дали отмашку на расширение поддержки девелоперов на межбанковском рынке, где лишь с 10 ноября 25 застройщиков разместили ценные бумаги на 30 млрд юаней ($4,7 млрд). Это превысило общий объем привлечения капитала в строительный сектор за весь октябрь.

Экономисты уверены, что власти продолжат курс на смягчение финансовой политики в строительном секторе. Новые меры ожидаются в конце 2021 — начале 2022 годов. В результате рынок недвижимости покажет развитие по U-образной траектории, считают аналитики. В частности, в UBS прогнозируют, что в четвертом квартале падение продаж и количества новых проектов составит 15%, а в 2022 году — 10% в годовом исчислении. С точно таким же прогнозом выступает S&P Global, предрекая среднее падение цен на недвижимость по стране в 3% в 2022 году.

Абсолютное большинство экономистов уверено, что ситуация стабилизируется к середине 2022 года, а 2023-й уже покажет осторожный рост продаж и инвестиций в строительный сектор примерно на 2%. «В такой ситуации отрицательное влияние рынка на национальную экономику будет куда меньше, чем во время кризиса 2014-2016 годов», — уверены в UBS.

Что дальше

Возвращение стабильности к 2023 году не принесет надежд на новый виток бурного роста рынка недвижимости, считают экономисты. Тому есть целый ряд долгоиграющих факторов.

Во-первых, это старение населения. В UBS признают, что этот процесс способен уронить спрос на рынке недвижимости, поскольку до 2030 года на 32 млн сократится численность наиболее активной группы покупателей: людей в возрасте 25-44 лет. Вместе с тем, здесь есть своя «демографическая подушка». Дело в том, что в Китае сокращается средний размер семей, что влечет «дробление» и соответствующее увеличение числа домохозяйств. Если в 80-х годах прошлого века средняя численность домохозяйства в КНР составляла 4,41, то к 2010-му она упала до 3,1, а к 2020-му — до 2,62. «Если средний размер домохозяйства сократится до 2,4 к 2030 году, это будет означать, что количество домохозяйств увеличится еще на 60 млн. Это поддержит спрос на жилье и компенсирует эффект падения спроса», — считает старший аналитик UBS Ван Тао.

Другой важный фактор — продолжение линии властей на борьбу со спекуляциями на рынке недвижимости. Наблюдатели в один голос признают, что эта политика будет долгосрочной и не претерпит никаких изменений.

Наконец, весомую сдерживающую роль сыграет замедление темпов урбанизации. В предстоящие пять лет процент проживающего в городах населения КНР увеличится с нынешних 60,6% до 65%. Однако затем темпы урбанизации пойдут на спад. Уже сейчас, с учетом многосотмиллионной армии рабочих-мигрантов, в городах живет 75% работоспособного населения. Приток рабочих-мигрантов из деревень в города падает с каждым годом, а в отдельные периоды (например, в 2013 году) вообще наблюдается их отток. «Таким образом, цикл суперурбанизации остался позади», — констатируют эксперты.

О «конце золотого века» на китайском рынке недвижимости заговорили и инсайдеры. Менеджеры девелоперских компаний понимают, что время бурного развития сектора недвижимости в КНР закончилось, и начинают искать более стабильную работу, пускай и с более низкой зарплатой. В 2020 году менеджерам девелоперских компаний впервые не подняли, а сократили зарплату. Падение в среднем составило 5%. «Сейчас средняя ежегодная зарплата для менеджера среднего звена в девелоперском секторе составляет 600 тыс. — 800 тыс. юаней в год. Однако многие из-за неуверенности в будущем уходят в государственные компании на посты с зарплатой в два раза ниже. В среднем они теряют по зарплате 200-300 тыс. юаней в год, но зато обретают гарантии стабильности», — рассказал изданию «Цайцзин» представитель одного из операторов недвижимости.

В целом, наблюдатели уверены, что китайский рынок недвижимости переходит от структуры волнообразного развития со стремительными взлетами и болезненными падениями к более умеренному, но зато стабильному развитию.

Время возвращать триллионы: китайские застройщики на грани системного кризиса

Прорыв «пузыря» на китайском рынке недвижимости, о котором так долго предупреждали многие эксперты, близок как никогда. Вслед за крупнейшим застройщиком Evergrande, который допустил дефолт по своим облигациям, проблемы с погашением долгов возникли у ряда других девелоперов, активно привлекавших международные капиталы. Спасти все терпящие бедствие закредитованные компании китайские власти не смогут (а пока и не особенно стремятся), а следовательно, велика вероятность цепной реакции, учитывая традиционно высокий уровень связей между застройщиками. Аналитики всеми силами пытаются успокоить рынок, заверяя, что повторения глобального кризиса 2008 года пока ожидать не следует, но динамика строительного комплекса — одного из главных драйверов экономики КНР — оказалась под большим вопросом. Продажи недвижимости в Китае уже испытывают сильный спад, что неизбежно отразится на многих других отраслях, много лет пожинавших перегрев цен на жилье в стране.

Новости о критической ситуации в строительном комплексе приходят из Китая практически ежедневно. 11 октября компания Modern Land, реализовавшая около 200 девелоперских проектов в более чем 50 городах Китая и других стран, обратилась через Гонконгскую фондовую биржу к своим инвесторам с просьбой отсрочить погашение очередного облигационного платежа на сумму $ 250 млн. Срок платежа наступает 25 октября, но застройщик хотел бы сдвинуть его на январь, поскольку стремится улучшить «управление ликвидностью и денежными потоками и избежать любого потенциального дефолта по платежам». Компания уже заявила, что ее руководство намерено предоставить около 800 млн юаней ($ 124 млн) в виде займов, однако рынок в перспективы Modern Land, похоже, не слишком верит — с начала года котировки ее акций упали на 45%.

Очередная серия проблем возникла и у холдинга Evergrande, который уже стал символом кризиса китайского стройкомплекса. 12 октября он пропустил уже третий раунд выплат по облигациям за три недели, что лишь усилило опасения по поводу проблем других девелоперов, которым в ближайшее время предстоит погашать серию долговых обязательств. Де-факто компания миллиардера Хуэй Ка Яна, накопившая $ 305 млрд долгов, уже находится в дефолтном состоянии — в сентябре доходность по пятилетним облигациям Evergrande превысила невероятные 500% годовых, что безошибочно сигнализирует о близком крахе. В конце сентября международное рейтинговое агентство S&P обнадежило инвесторов прогнозов, что банкротство Evergrande не должно создать системных рисков, банковский сектор Китая переварит дефолт компании без существенного ущерба, но в то же время предупредило о возможном эффекте домино. Именно по такому механизму развивался глобальный кризис 2008 года, начавшийся, как известно, с проблем американского рынка ипотечных бумаг, которые распространились на весь мировой финансовый сектор.

Опасения эффекта домино уже не раз подтвердились. На минувшей неделе выплаты кредиторам на сумму $ 315 млн пропустила группа Fantasia Holdings — девелопер из Шэньчжэня, который специализировался на жилой недвижимости класса люкс. Подразделение по управлению недвижимостью компании Country Garden, второго по величине застройщика в Китае после Evergrande, проинформировало рынок о получении от Fantasia уведомления о невозможности рассчитаться по долгам. Агентства S&P и Moody’s незамедлительно снизили кредитные рейтинги девелопера до дефолтного уровня, заявив, что невыплата основной суммы долга может привести к дефолту по остальным обязательствам.

По оценке японского финансового конгломерата Nomura Holdings, совокупный объем долгов китайских застройщиков на данный момент превышает $ 5 трлн, причем за последние пять лет он удвоился. Вероятность дефолта компаний, вышедших на международный рынок капитала, аналитики оценивают в 40%, исходя из того, что в прошлую пятницу облигации 24 из 59 китайских девелоперов, которые включены в индекс азиатских корпоративных долларовых облигаций ICE BofA, торговались с доходностью выше 20%, сигнализирующих о высоких рисках дефолта.

Один из главных вопросов, который по-прежнему остается непроясненным, заключается в том, как будет реагировать китайское правительство, если ситуация зайдет слишком далеко. В случае с Evergrande власти пока предпочитают умывать руки, что выглядит идеологически обоснованным решением. Evergrande — компания частная, и спасать ее за государственные средства — значит подавать рынку сигнал, что принцип too big to fail («слишком большой, чтобы рухнуть»), на который нередко рассчитывают «акулы капитализма», работает и в социалистическом Китае.

Кроме того, Пекин может возложить часть мероприятий по ликвидации кризиса на региональные власти. Как сообщала в конце сентября The Wall Street Journal, китайское правительство уже обратилось к местному начальству с просьбой подготовиться к усугублению проблем Evergrande. Такой подход вполне соответствует общему курсу китайского руководства на предоставление регионам значительных полномочий в экономической политике, что по определению подразумевает и ответственность за последствия решений по обеспечению роста любой ценой. Наконец, серьезный вклад в купирование эффекта домино может внести Нацбанк Китая, верный проводник политики партии и правительства в финансовой сфере.

Но текущая ситуация осложняется тем, что на фоне сложностей застройщиков с погашением долгов в Китае падают продажи жилой недвижимости. По оценке исследовательского подразделения CRIC китайской консалтинговой компании e-House, в сентябре продажи жилья ста крупнейших застройщиков страны сократились на 36% к тому же месяцу прошлого года, а у Evergrande они рухнули на 44%. Австралийский инвестиционный банк Macquarie оценивает сентябрьское падение продаж недвижимости в 30 крупнейших городах Китая в 31% год к году. По мнению аналитиков, дефолт Fantasia продемонстрировал, что проблемы Evergrande «могут ослабить настроения покупателей жилья, девелоперов и банков, заставив большее количество застройщиков столкнуться с кризисом ликвидности». Зависимость в данном случае совершенно прямая: без притока живых денег у девелоперов еще меньше возможностей гасить свои долги.

Следующий ожидаемый шаг кризиса — расползание проблем застройщиков по реальному сектору экономики Китая, учитывая то, что доля строительства и смежных отраслей в ВВП страны оценивается примерно в 30%. Вклад китайских властей в возникновение такого сценария не подлежит сомнению: наращивание строительства жилья и связанной с ним инфраструктуры стало одним из приоритетных мероприятий в рамках борьбы с мировым кризисом 2008 года. Одним из символов этой политики стали знаменитые города-призраки, строительство которых вносило свою лепту в поддержание высоких темпов экономического роста. А еще одним источником накачки ВВП стал рост цен на недвижимость до совершенно неприличных значений, вопреки неоднократным заявлениям руководства страны на тему «квартиры — для жизни, а не для спекуляций».

Этот лозунг впервые прозвучал в 2016 году, вскоре после того, как на уже перегретом рынке недвижимости Китая случился относительно локальный кризис, однако цены продолжали расти. Вложения в недвижимость традиционно считаются в Китае лучшим способом приумножить сбережения, поэтому в стране за последние годы стремительно сформировалась прослойка рантье, в то время как для многих китайцев, особенно молодых, покупка квартиры оказывается недосягаемой целью. Эта ситуация все больше беспокоит власти, поскольку недоступность жилья на корню подрывает принципы социализма с китайским лицом. Несмотря на большие объемы социального жилья, которое строилось в стране, первые роли в этом секторе государство еще в 1990-х годах уступило частному бизнесу.

К концу 2019 года средняя стоимость квадратного метра жилья в Пекине приближалась к $ 8 000, в Шэньчжэне она достигла почти $ 7 500, а в Шанхае составляла $ 6 300. Если исходить из того, что средняя зарплата в Пекине составляет около $ 1 560 в месяц, на среднестатистическую квартиру площадью 30 «квадратов» придется копить 13 лет без учета всех остальных расходов. Есть и более впечатляющие оценки перегретости рынка. Например, отдел по управлению активами американского инвестбанка J.P. Morgan Stanley подсчитал, что средняя стоимость квартиры в Пекине или Шэньчжэне в настоящее время более чем в 40 раз превышает средний годовой доход китайской семьи.

На этапе бурного роста рынка основным инструментом поддержки продаж жилья в Китае предсказуемо стала ипотека. Однако еще перед коронавирусным кризисом этот механизм стал барахлить: к 2019 году доля ипотечных кредитов в долгах китайцев достигла 60% (в абсолютных показателях это ошеломляющие $ 3,5 млн), а качество их обслуживания снижалось. Из-за нарастающих проблем с выдачей новых кредитов продажи ряда застройщиков стали падать, при этом динамика роста цен в 2019 году была минимальной за длительный период. Все это сказалось на замедлении китайской экономики, которая вошла в 2020 год с непривычно низкими для себя темпами роста примерно в 6%. Теперь же и эти показатели могут оказаться недосягаемыми. Под влиянием событий на рынке недвижимости аналитики Oxford Economics понизили прогноз роста ВВП Китая в третьем квартале до 3,6% в годовом исчислении, а в 2022 году ожидают, что экономика КНР прибавит 5,4%.

В отличие от ряда стран (включая Россию), где в прошлом году власти решили поддержать падающую экономику расширением кредитования населения, Китай оказался в ситуации, когда такие меры в неограниченных объемах могли бы лишь еще больше нагрузить финансовую систему плохими долгами. Поэтому программа стимулирования экономики кредитом оказалась кратковременной, и уже к октябрю прошлого года объем нового банковского кредитования в национальной валюте упал до минимального с начала кризиса уровня 690 млрд юаней ($ 104,3 млрд), что оказалось гораздо хуже консенсус-прогноза аналитиков (800 млрд юаней). Качество обслуживания займов продолжало ухудшаться, и в начале этого года появилась информация, что китайский ЦБ потребовал от банков удерживать объемы кредитования на уровне годичной давности. К тому же не стоит забывать, что в Китае десятки миллионов людей фактически не имеют доступа к банковским услугам, а следовательно, потенциал расширения ипотечных программ ограничен. По расчетам Oxford Economics, после введения ограничений на кредитование жилищное строительство в Китае в августе этого года находилось на уровне на 13,6% ниже того, который существовал до пандемии. Еще больше — на 17,5% в годовом выражении — упали доходы местных органов власти от продажи земли застройщикам. Это создает еще одну предпосылку для цепной реакции, поскольку доходы местных бюджетов, тоже обремененных большими долгами, в значительной степени зависят именно от строительного комплекса.

Наконец, китайское правительство публично расставило политические акценты в жилищном вопросе. В конце прошлого года на центральном совещании по экономической работе было объявлено, что «серьезные жилищные проблемы в крупных городах» будут решаться при помощи развития арендного жилья. Этот же приоритет на период XIV пятилетки (2021−2025 годы) в начале сентября назвал министр жилья, городского и сельского строительства КНР Ван Мэнхуэй, в очередной раз напомнив о том, что квартиры предназначены для жизни, а не для спекулятивных инвестиций. Иными словами, застройщикам, уже испытывавшим проблемы с долгами, был отправлен внятный сигнал: коммерческий сектор больше не рассматривается как приоритетный в решении квартирного вопроса. В целом такой подход укладывается в «новый курс» председателя КНР Си Цзиньпина по закручиванию гаек в отношениях государства с бизнесом.

Опасения властей вызывает и то обстоятельство, что многие застройщики давно используют схемы, напоминающие финансовые пирамиды: значительная часть рыночного предложения представляет собой недостроенное жилье, завершение которого зависит от того, насколько успешно девелопер сможет привлечь средства покупателей. Чем чреваты подобные конструкции, российской аудитории вряд ли стоит лишний раз объяснять. Так или иначе, пирамиды на жилищном рынке свидетельствуют об исчерпании прежней модели его роста, и пока складывается впечатление, что китайские власти рассчитывают на очистительный кризис, который уберет игроков, переоценивших свои возможности.

«Летучие амбулансы», катафалки и парамедики: история скорой помощи от Древнего Рима до наших дней

Сегодня кажется очевидным, что оказывать экстренную медицинскую помощь гражданам — святая обязанность любого государства, но так было не всегда. Здоровье гражданского населения до недавнего времени считалось его, населения, личной заботой: те, кто побогаче, сами оплачивали врачей, те, кто победнее, лечились постом и молитвой. Более-менее ценным ресурсом считались только солдаты, поэтому все прообразы современной скорой помощи возникли на войне. Путь от поля боя до городских улиц занял у скорой помощи почти две тысячи лет. Вспоминаем, как это было.

Скорая помощь в Римской империи

Римляне первыми поняли, что качественная медицинская помощь в армии — залог ее боеспособности. Поэтому именно там впервые появляется нечто похожее на современные бригады скорой помощи: отряды капсариев, опытных санитаров, в чьи задачи входило оказание первой помощи прямо на поле боя и транспортировка раненых в госпиталь.

Как пишет историк медицины Гюнтер Рисс в книге Mending Bodies, Saving Souls: A History of Hospitals, централизованная и хорошо отлаженная система медицинской помощи действовала в римской армии уже в I веке.

В стационарных лагерях Римской империи строились валетудинарии («здравницы») — полноценные военные госпитали с операционными, палатами для выздоравливающих, с запасами инструментов, перевязочных материалов и лекарственных трав, с отоплением и канализационными стоками.

В походных лагерях разворачивали полевые госпитали.

Историк Андрей Банников, специализирующийся на военном деле в поздней Римской империи, отмечает, что каждый легион обслуживала целая команда военных врачей и вспомогательного персонала: medicus ordinarius , milites medici , хирурги, фармацевты, ветеринары, специалисты по лечению змеиных укусов, даже окулисты. Медицина была организована на довольно высоком уровне: хирурги проводили сложнейшие операции, врачи умело обрабатывали раны и извлекали стрелы, особое внимание уделялось санитарии и борьбе с инфекциями.

Для своего времени эта система была беспрецедентно прогрессивной: ничего подобного не было не только у современников, но и в следующую тысячу лет. Доктор медицины, профессор Университета Миссури Чарльз Ван Вэй в работе «Война и травма: история военной медицины» пишет, что после заката Римской империи ее достижения в области военной медицины были надолго забыты. Особенно те, что касались помощи непосредственно на поле боя: вплоть до XVIII века раненые были фактически предоставлены сами себе.

«Летучие амбулансы»: тайное оружие наполеоновской армии

И действительно, в следующие века о медицинской поддержке воюющих армий задумывались редко. Только в конце XV века, при Изабелле Кастильской, в испанской армии появились первые полевые госпитали, ambulancias — передвижные шатры, оснащенные хирургическим оборудованием. Но собирать раненых и доставлять их в полевые госпитали начинали уже после окончания битвы, а за это время многие успевали умереть от ран, кровопотери или сепсиса. Впрочем, это было общим принципом тогдашних войн: главное — победить, а уж с ранеными разберемся как-нибудь потом.

Изменить это отношение удалось лишь в 1790-е годы благодаря Доминику Жану Ларрею — французскому военному врачу, главному хирургу наполеоновской армии.

Постоянно находясь на передовой, он вынужден был наблюдать, как раненые по многу часов лежат на поле боя без помощи — на холодной земле, в грязи, иногда больше суток.

Ларрей как никто понимал, что оперативное медицинское вмешательство могло бы спасти большинство из них, но к моменту, когда бой закончится, будет уже поздно.

Поэтому он придумал знаменитые «летучие амбулансы» — прообраз современных карет скорой помощи, которые могли доставлять раненых на операционный стол прямо во время битвы. Созданная им конструкция, описанная в книге Райана Корбетта Белла The Ambulance: A History, идеально подходила для этой цели: легкая маневренная компактная двуколка, запряженная парой лошадей. Раненого укладывали на носилки с мягким матрасом и по направляющим с роликами плавно закатывали в крытую повозку, а рессоры обеспечивали комфортную езду даже по бездорожью.

Теперь не нужно было дожидаться окончания боя: «летучие амбулансы» следовали за наступающей армией, подбирая раненых и за считаные минуты доставляя в полевой госпиталь. По замыслу Ларрея, войска должен был сопровождать целый легион «летучих амбулансов»: восемь двухколесных повозок (для равнинной местности), четыре четырехколесных (для гор) и обслуживающий персонал — главный хирург, несколько помощников, санитары, аптекари, конюхи.

Военное командование сначала отнеслось к предложению прохладно: слишком уж затратно. Но первое же применение показало, что армии от него сплошная выгода: войска, избавленные от необходимости отвлекаться на раненых, стали более мобильными, а сами раненые после непродолжительного лечения массово возвращались в строй. Сам Наполеон настолько ценил «летучие амбулансы», что историк Евгений Тарле в книге о нем приводит такой случай: при отступлении из Сирии он приказал офицерам спешиться, а всех лошадей и экипажи отдать для перевозки раненых. Причем главнокомандующий не сделал исключения и для себя.

Ларрей прошел все наполеоновские кампании, в самые тяжелые дни проводя по двести операций в сутки. Причем оперировал не только своих, но и попавших в плен вражеских солдат.

Рассказывают, что за помощь русским раненым Александр I вручил ему усыпанную бриллиантами табакерку, а османский губернатор за спасение пленного командира мамлюков прислал в подарок целый гарем (Ларрей, правда, вежливо отказался).

Все воюющие стороны прониклись к нему таким уважением, что когда во время битвы при Ватерлоо герцог Веллингтон в подзорную трубу увидел на поле боя Ларрея с его «летучими амбулансами», он приказал своей артиллерии прекратить огонь.

Make love not war: как скорая помощь наконец переместилась с поля боя на городские улицы

Пока армии европейских стран одна за другой формировали отряды скорой медицинской помощи, гражданское население этих благ было по-прежнему лишено. Исключения — периоды эпидемий, когда больных действительно доставляли в госпитали на специальном транспорте (и то не из соображений гуманности, а просто чтобы минимизировать опасность заражения).

Так что полноценная скорая медицинская помощь для мирного населения впервые появилась по другую сторону Атлантики. Правда, и там всё началось с войны. На момент вступления в Гражданскую войну ни у северян, ни у южан не было подразделений скорой помощи: командующие считали, что те будут только путаться под ногами, мешать наступлению, вносить разброд и панику на поле боя и расходовать бюджет. К тому же стоит ли тратить силы на организацию таких подразделений, если война закончится за считаные недели? (Уж в этом обе стороны были абсолютно уверены.)

В итоге многие части шли на фронт без единой кареты для раненых. «Даже у погонщиков скота есть фургоны, которые следуют за стадом, чтобы подбирать слишком тучных или уставших животных, — возмущались представители медицинского сообщества на страницах The New York Times. — Выходит, о свиньях мы заботимся больше, чем о наших солдатах?» Уход за ранеными за неимением санитаров возлагали на вспомогательные войска (например, на членов полкового оркестра), и пользы от такого ухода было немного.

В 1862 году за дело взялся хирург Джонатан Леттерман, ведавший медициной в армии Потомака. Он вывел отряды скорой помощи из-под юрисдикции военно-транспортного департамента: теперь это было самостоятельное подразделение, так что никто не имел права реквизировать транспорт и персонал для других нужд. Леттерман лично разработал модель кареты скорой помощи; каждая такая карета была укомплектована бригадой из кучера и двух санитаров, причем весь персонал проходил специальное обучение.

Когда война закончилась, стало очевидно, что эту схему можно использовать в мирное время. И в 1869 году при нью-йоркском госпитале Бельвю заработала служба скорой помощи: инициатором стал Эдвард Далтон, который во время войны занимался вопросами транспортировки и помощи раненым.

Станцию обслуживали несколько карет скорой помощи: легкие компактные фургоны с выдвижными носилками. Свободные кареты всегда стояли наготове у дверей госпиталя, чтобы сорваться с места в ту же минуту, как поступит вызов. Благодаря распоряжению городских властей у неотложек был приоритет перед всеми другими видами транспорта, так что на место они прибывали довольно быстро.

Кстати, о вызовах: как их принимали, если до изобретения телефонов оставалось несколько лет?

Пришлось придумать многоступенчатую систему. Когда полицейские, патрулирующие улицы и общественные места, видели, что кому-то требуется срочная медицинская помощь, они немедленно сообщали об этом в свое отделение полиции. На место происшествия посылали людей с носилками (которые по указанию Далтона теперь хранились в каждом полицейском участке), а дежурный офицер тем временем телеграфировал в 18-й участок — ближайший к госпиталю Бельвю. Оттуда в госпиталь бежал посыльный с запиской (дорога занимала ровно восемь минут), получив которую экипаж неотложки тут же выезжал к пострадавшему. Вскоре в Бельвю оборудовали собственную телеграфную станцию, и процесс ускорился.

Но для огромного Нью-Йорка одной станции было катастрофически мало. Как бы спешно бригада ни выезжала на вызов, путь с Манхэттена на городские окраины и обратно занимал много времени, и для тяжелых пациентов это могло оказаться фатальным. Поэтому вскоре отделения скорой помощи стали открывать и при других нью-йоркских госпиталях.

В остальных американских городах тоже появлялись подобные службы. Интересно, что в качестве машин скорой помощи во многих из них использовались… катафалки. Никакого намеренного цинизма в этом не было, просто сотрудничество оказалось взаимовыгодным.

С одной стороны, в небольших городах больницы редко могли позволить себе парк автомобилей скорой помощи, а катафалки в силу своей конструкции идеально подходили для перевозки носилок с пациентами.

С другой — у похоронных бюро в таких городках было не слишком много «заказов», и они были рады подработать (к тому же всегда оставалась вероятность, что пациент умрет, и тогда родственники воспользуются катафалком уже по прямому назначению). Во многих американских городах подобная практика процветала вплоть до 1970-х годов.

Скорая помощь в России: и немедленно выпил

В Москве первые станции скорой помощи открылись только в 1898 году, в Петербурге — на год позже.

Московские станции работали при Сущевском и Сретенском полицейских участках. На вызовы выезжали бригады из трех человек: дежурный врач, фельдшер и санитар. Вызовы принимались лично или по телефону, а так как их в Москве тогда было всего несколько тысяч, полиция договаривалась с владельцами, чтобы они давали доступ к аппаратам для вызова неотложки. За два месяца работы станций было обслужено 82 вызова; первое место среди обратившихся занимали лица в состоянии алкогольного опьянения, второе — пострадавшие от травм.

Помощь, впрочем, получали не все: у каждой станции была лишь одна карета, а радиус обслуживания ограничивался пределами полицейской части. Правда, к 1902 году станций было уже семь, но для города с населением 1 200 000 человек семь карет — капля в море. Довольно причудливыми были и приоритеты московской неотложки: согласно приказу № 212 обер-полицмейстера, в первую очередь каретам надлежало выезжать к пьяным, находящимся «в бесчувствии». Видимо, считалось, что остальные и на извозчике доберутся.

С началом Первой мировой войны Москва осталась даже без этого: все кареты были реквизированы для военных нужд.

В следующий раз станция скорой помощи открылась здесь только в 1919 году; под нее выделили три комнаты в Шереметьевской больнице (будущее НИИ им. Н. В. Склифосовского) и одну «трофейную» машину почтенного возраста.

В штате работали 15 человек: хирурги, терапевты, гинекологи. С одной машиной скорой помощи они могли откликнуться только на малую часть вызовов, поэтому приходилось всё время решать, кому помощь нужнее всего. На дом не выезжали: работали только с несчастными случаями, произошедшими на улицах или в общественных местах (до революции это правило тоже действовало). Впрочем, уже в следующие несколько лет ситуация улучшилась: бригад становилось всё больше, появлялись новые направления (к примеру, пункт неотложной помощи для обслуживания заболевших на дому), и вскоре московская система скорой помощи действительно стала общедоступной.

От просто скорой — к скорой медицинской

К середине XX века работа служб скорой помощи в США, СССР и большинстве европейских стран была так или иначе налажена, но всех их объединяла одна проблема: по сути, они оставались лишь средствами для транспортировки пациента в больницу. Да, у бригад были при себе базовые наборы лекарств, перевязочных средств и инструментов и они могли оказать помощь на месте — но только самую несложную. Для остального нужно было ехать в госпиталь, а такую поездку мог пережить не каждый пострадавший.

В 1966 году американские ученые опубликовали шокирующий отчет.

Проведенный ими анализ медицинской статистики показал: тяжело раненные во Вьетнаме солдаты выживали гораздо чаще участников автомобильных аварий в США, даже если их травмы были примерно сопоставимы по тяжести.

Причина, по мнению исследований, заключалась в уровне первой помощи. С солдатами работали медики, умеющие оказывать экстренную помощь еще до прибытия в госпиталь — в отличие от бригад обычных неотложек.

Вскоре после этого в Штатах одна за другой стартовали программы по обучению парамедиков — специалистов, которые смогли бы оказать пациенту экстренную внебольничную помощь. Параллельно осваивались новые форматы транспортировки пострадавших: мобильные отделения интенсивной терапии, специально оборудованные вертолеты.

Отечественная скорая помощь двигалась в том же направлении. В 1960-х в СССР начали работать специализированные кардиореанимационные бригады: они выезжали только к сердечникам, могли оказать им первую помощь на месте, а в больницу везли с соблюдением специальных условий: на полуспущенных колесах, со скоростью не больше 40 км/ч. Позже появились новые бригады — педиатрические, гематологические, токсико-терминальные — и многопрофильные реанимобили.

Одним словом, в последние десятилетия скорая помощь во всем мире постепенно трансформируется из просто скорой в скорую медицинскую.

Две кареты на всю Москву: с чего началась история скорой помощи

28 апреля 1898 года. С этого дня ведет свою историю московская служба скорой помощи. Тогда в городе появились две крытые повозки, запряженные лошадьми. Места внутри было мало: туда помещались одни носилки с пациентом. Медицинская бригада состояла из врача, фельдшера и санитара. И в 1898 году на весь город приходилось лишь шесть врачей скорой помощи.

Кареты Кузнецовой и санитарный автомобиль Поморцева

Первые кареты скорой помощи закупили в Париже на деньги купчихи Анны Кузнецовой. Москвичи их так и называли — кареты Кузнецовой. Повозки разместили при полицейских участках — Сущевском и Сретенском. Оно и неудивительно, ведь до этого роль скорой помощи выполняли стражи порядка. Пострадавшие в несчастных случаях сначала попадали в полицейские приемные покои, где им оказывали первую помощь. Теперь же при участках открыли две специализированные станции скорой помощи.

Уже за первые два месяца кареты Кузнецовой выехали на 82 вызова. А 13 июля 1898 состоялось боевое крещение. На Иерусалимском проезде обрушилась кирпичная стена. В результате пострадали девять человек. На вызов выехали обе кареты, всем пострадавшим была оказана помощь, пять из них были госпитализированы.

В 1899 году в Москве открыли еще три станции скорой помощи — при Лефортовском, Таганском и Якиманском полицейских участках. Через год запустили еще одну станцию — при Пречистенском пожарном депо. Седьмая начала работать в 1902-м. Еще через год в Москве появилась карета, которая возила беременных женщин в родильный приют братьев Бахрушиных. В первые годы скорую помощь финансировали энтузиасты. Город начал выделять деньги на эту службу только в начале XX века.

В 1908 году студенты-медики создали Общество скорой помощи. Они поставили цель вывести медстанции из подчинения полиции. Но городские власти на это не соглашались, поэтому в 1912 году члены общества купили автомобиль и организовали Долгоруковскую станцию скорой помощи. Санитарную машину всем необходимым оборудовал доктор Владимир Поморцев. В 1913 году этот автомобиль получил награду на выставке в Санкт-Петербурге и был куплен Военным министерством.

Советский этап

После Октябрьской революции начался новый этап развития скорой помощи. Вопросом медицинского обслуживания новые власти занялись в 1919 году. Тогда Московский совет рабочих депутатов учредил городскую станцию скорой помощи. Сейчас она носит имя Александра Пучкова, который возглавил ее в 1923 году и занимал этот пост до самой смерти в 1952-м.

С его именем связан особый этап в истории отечественной медицины. В 1921 году он стал руководителем Центрального городского пункта перевозки больных сыпным тифом, а в январе 1923-го возглавил станцию скорой помощи при Шереметевской больнице.

Пучков разработал принципы работы скорой помощи, которые внедрялись по всей стране. В прошлом году отмечалось 130-летие со дня его рождения. К этой дате приурочили открытие музея скорой помощи. Самый крупный его экспонат — знаменитая карета Кузнецовой.

С 1926 года в Москве к больным начали выезжать на дом. Сначала это делали на мотоциклах, а потом и на специальных автомобилях. Через год в столице появилась неотложная психиатрическая помощь: к проблемным пациентам отправляли психиатра.

В 30-х годах прошлого века в столице было пять подстанций скорой помощи. Шестую открыли в 1940 году. Тогда же станция скорой медицинской помощи перешла в непосредственное подчинение Мосгорздравотдела.

В 1960-х в службе скорой помощи создаются специализированные бригады — противошоковая, токсикологическая, неврологическая, педиатрическая и бригада для оказания помощи при инфарктах миокарда. В это же время в городе было открыто еще шесть подстанций.

С 1970 по 1984 год станцию скорой помощи возглавлял Николай Каверин. При нем количество подстанций возросло до 40. Каверин объединил московскую станцию скорой помощи с районными пунктами неотложной помощи, реорганизовал работу оперативного отдела, создал множество вспомогательных служб, ввел должности старших диспетчеров и старших эвакуаторов. Итог его деятельности — к 1984 году столичная станция скорой помощи превратилась в одно из крупнейших медицинских учреждений СССР.

Самая быстрая в Европе

Сейчас московская скорая помощь — это 1020 бригад, более двух тысяч врачей и свыше 7,5 тысячи фельдшеров. В составе станции скорой медицинской помощи находится 58 подстанций и 107 мобильных постов, в том числе работающих на городских трассах.

Скорая помощь в Москве — одна из самых оперативных в мире и самая быстрая в Европе. В Лондоне в среднем скорая помощь доезжает до места, где произошло ДТП, за девять минут, тогда как московская скорая делает это в среднем за восемь минут. Доставка пациента от дома до больницы занимает примерно 50 минут, в Париже это происходит в среднем за 1,5 часа.

За прошлый год в единый городской диспетчерский центр поступило около четырех миллионов вызовов скорой помощи. «Ежедневно в диспетчерский центр скорой и неотложной медицинской помощи звонят до 15 тысяч москвичей. Мы увеличили количество диспетчеров в нашем центре, переформатировали работу оперативного отдела, и сейчас среднее время ожидания ответа оператора не превышает пяти секунд. Среднее время прибытия к больному — около 13 минут, время доезда машины на ДТП — восемь минут», — говорит главный врач Станции скорой и неотложной медицинской помощи имени А.С. Пучкова Департамента здравоохранения города Москвы Николай Плавунов.

В ближайшие три года в Москве откроют новые подстанции скорой помощи в поселке Северном, Троицке и Котлякове и начнут строить еще шесть подстанций в Щербинке, Московском, Киевском и Коммунарке. Также идут работы по строительству нового здания для подстанции № 17 на улице Летчика Бабушкина и подстанции № 3 на улице Ленинская Слобода.

История развития службы скорой медицинской помощи

В театре в Вене 8 декабря 1881 года произошел пожар. Число жертв было просто огромным – около 500 человек. Многие люди травмы получили травмы после того, как выпрыгивали из окон. В эти годы в Вене уже было немало хороших клиник, но скорой помощи не существовало, как таковой. Хирург по имени Яромир Мунди, по случайности присутствовавший на месте той трагедии, был потрясен тем, насколько врачи беспомощны в подобных случаях. На другой день в Вене хирург создал общество по спасению на основе добровольной помощи. Тогда организовали команды, состоящие из пожарных и врачей, также появилась станция, на которой пострадавшим помогали в самых разных ситуациях. Уже за первый год эта станция смогла принять более двух тысяч больных.

Развитие скорой помощи в России

В России на тот момент ситуация была похожей. И до конца 18-го века вообще не было ни одного института, который оказывал бы бесплатно помощь людям в экстренных ситуациях. Для людей с увечьями, инвалидов и умирающих были только богодельни при церквях. Государство подобную помощь вообще на тот момент не оказывало. И первое медицинское учреждение, которое было доступно каждому, появилось в Петербурге, это случилось в 1779 году. И уже после этого больницы начали появляться и в Москве.

А основоположником развития в нашей стране подобной помощи стал боярин по имени Федор Михайлович Ртищев. Он ездил по полям, где происходили сражения, и брал в экипаж всех найденных раненых, которых возил в близлежащие города. Потом наступило мирное время, и Ртищев создал некоторое число домов, и в них людям помогали врачи. Эти заведения называли больницами Ртищева. Первым этапом в создании и развитии скорой помощи стал именно госпитальный этап. И вначале именно пожарные и полицейские доставляли людей в больницы.

В начале 19-го века Г.Л. Аттенгофер, который был тогда известным доктором, представил проект о том, чтобы в Петербурге было создано заведение, призванное оказывать помощь умирающим людям или тем, кто получили повреждения. Власти проект не одобряли. Только лишь в середине 19-го века Николай I одобрил создание учреждения, где помогали бы всем людям, без исключения. Потом развитие данного направления приостановили на несколько десятилетий. А медицина была в ужасном состоянии.

Но в середине девятнадцатого века появились самые разные предприятия, постоянно росло число построек, фабрик, заводов, появились в большом количестве на улицах машины. Это неизбежно привело к увеличению числа травм на дорогах улиц и на предприятиях. Возникла необходимость появления такой организации, которая бы оперативно помогала всем пострадавшим. Во многих странах такая забота легла на плечи сотрудников Красного креста и некоторых пожарных. Но требовалась организация самостоятельная, которая бы не зависела от других служб.

И надо отметить, что первая похожая станция открылась в городе Берлине, а потом в Варшаве. Тогда был 1897 год. Ну а потом многие города переняли такую практику, среди них были Киев, а также Рига, потом Одесса и другие крупные города. Затем в Петербурге и Москве тоже стали открывать похожие медицинские станции. После 1898 года в Москве начали ездить машины скорой помощи. И это стало большим прорывом в развитии всей медицины и оказании помощи. Надо подчеркнуть, что до этого момента люди часами ждали помощь, иногда в больницы их доставляли пожарные, а также извозчики.

При участках полиции тогда открылись станции скорой, а именно Сретенском, а также Сущевском, и каждая из них в своем распоряжении имела по одной машине. Дежурство осуществлялось штатными врачами полиции, а также внештатными врачами. Все вызова фиксировались в определенных журналах. Бригады дежурили с трех часов дня и заступали на смену на сутки. Тогда в квартиры вызовы не принимали вообще, машины скорой вызывалась исключительно на улицу и никак иначе. Тогда все поступившие вызова отмечались в определенных журналах. Сегодня недостатка в скорых нет и в столице, и в других городах нашей страны. К услугам пациентов и государственная служба скорой помощи, и частные скорые.

Кто придумал службу скорой медпомощи и как она изменялась: От доброго самаритянина до европейских «амбулансов»

Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.

Всему причиной войны

Еще в древние античные времена доктора практиковали на первый взгляд ужасные кровавые процедуры. Однако большинство из них действительно помогали спасать жизни солдат. А в некоторых случаях даже возвращали опытных бойцов в строй. Именно на полях античных битв и появился один из первых аналогов привычной всем ныне скорой медицинской помощи.

Римский порядок полевой медицины

Штат валетудинариев насчитывал несколько десятков сотрудников. Главными среди них были хирурги и их помощники – капсарии. Последние были ответственны за хирургические инструменты, перевязочные средства, а также медицинские снадобья и запасы вина. Кроме этого валетудинарии имели свой транспорт, централизованную систему снабжения, а также «садово-огородные бригады» для выращивания, сбора и заготовки лекарственных растений.

Каждый валетудинарий, который был рассчитан на несколько сотен «койко-мест», обеспечивал медицинскую помощь бойцам трех легионов. Это примерно 15 тысяч солдат и офицеров. Пациентов в такие «госпиталя» доставляли специальные бригады из 8-10 человек, которые дислоцировались сразу за линией боевых построений легионеров.

Для транспортировки раненых использовали гамаки из плащей, которые закреплялись между лошадьми. Для обезболивания и снятия болевого шока применяли особую смесь вина и дурманящих трав, которая содержалась в флягах «санитаров». Все они получали денежную премию за каждого спасенного раненого легионера.

Римляне внесли неоценимый вклад в развитие службы первой медицинской помощи. В последствии валетудинарии получили собственное отопление, водопровод и канализацию. Были оборудованы отдельные операционные и перевязочные, которые для поддержания «стерильности» мыли горячим вином. Обработку проходили и все медицинские инструменты.

Все эти достижения цивилизации исчезли на несколько столетий после падения Римской империи в V веке нашей эры.

Забытье длиной в тысячу лет

Несколько веков понадобилось человечеству, чтобы только приблизиться к уровню медицинской помощи эпохи Древнего Рима. Что-то похожее на «неотложку» в Европе можно было наблюдать лишь в начале XV века. Однако теперь «скорая» стала доступна не только воинам на поле брани.

В Нидерландах в 1417 году была основана целая сеть лодочных станций, где врачи откачивали людей, утонувших в речных каналах. Там же медики отогревали переохладившихся, а также могли при надобности перевязать, сделать кровопускание, вправить сустав или кость.

В XVIII веке, в эпоху Просвещения, забота о здоровье человека выходит на новый уровень. В Париже организовывается служба по оказанию медицинской помощи. Работала она так: инспектор или комиссар полиции сопровождал доктора домой к пациенту. В случае необходимости госпитализации, страж порядка лично вызывал частную «двуколку», которая доставляла больного в монастырский приют. После полицейский выдавал чеки от магистратуры доктору и извозчику.

«Отец скорой помощи»

Считается, что именно французы внесли наибольший вклад в создание современной медицинской службы. Хирурга Доминика Жана Ларрея (1766-1842 гг.) по праву считают «отцом скорой помощи». Именно он в конце XVIII века организовал во французской армии передвижные медицинские лагеря.

Ларрей является автором идеи конных двуколок, предназначенных для эвакуации раненых с поля боя, которые он назвал «амбулансами». Также француз спроектировал и мобильные операционные – кареты, запряженные четверкой лошадей. Именно Доминик Жан Ларрей разработал и ввел в обиход тактику триажа – медицинской «сортировки» пациентов на легко раненых, тех, которым нужна срочная хирургическая помощь, заразных (инфекционных) больных и «безнадежных», или умирающих.

Во время наполеоновского похода в России или Египетской кампании несмотря на всю тяжесть боевых действий, «амбулансы» доставляли раненных на операции всего за 10-20 минут. Это помогло французским медикам спасти жизни десятков тысяч солдат и офицеров. В легендарной битве под Березиной сам «отец скорой помощи» Доминик Жан Ларрей лично проводил от 200 до 300 операций в сутки.

Прорыв «неотложек» XIX века

Самые первые службы неотложной медицинской помощи появились во второй половине XIX века в США – сначала в Коммерческом госпитале Цинциннати (1865 год), а через 4 года и в госпитале Белвью (Нью-Йорк). Нью-йоркские медики оборудовали свои кареты скорой помощи всем самым необходимым по медицинским канонам того времени: шинами, желудочными помпами, морфием и запасом бренди.

И все же настоящая первая станция скорой помощи появилась 1 мая 1883 года в Европе. Ее организовал в Вене врач, психиатр и создатель военных санитарных поездов Яромир Мунди. Станция имела диспетчерскую с несколькими параллельными телефонными аппаратами, кареты ambulance, а также подстанции для врачей.

Довольно быстро идея Мунди была реализована властями Австро-Венгерской империи. По Вене стали курсировать санитарные кареты, оснащенные двумя лампами. Одна из которых освещала дорогу вознице, а другая вращалась, предупреждая экипажи и прохожих. Именно такой была первая «мигалка» скорой помощи.

Кроме сети станций «неотложки» на каждой остановке трамвая в Вене были размещены носилки. Всего в столице Австро-Венгерской империи функционировало 5 карет и 11 врачей скорой помощи. Одним из них был и сам Яромир Мунди, который работал по 18-20 часов в сутки в разные смены – управляющим, санитаром, доктором и даже кучером ambulance. Опыт Вены по созданию станций скорой помощи скоро подхватили в других странах мира.

Модернизация для цивилизации

Всеобщая моторизация экипажей и карет «неотложки», оборудование их дефибрилляторами и кислородными аппаратами, оптимизация диспетчерской службы – модернизация скорой помощи продолжалась уже в XX веке. Лишь во второй его половине скорая помощь наконец-таки приобрела тот вид, который привычен сейчас всем. Таким образом «медицинская роскошь» античных воинов стала общедоступной и вполне обыденной для большинства современных жителей Земли.

Человеческая медицина развивалась и совершенствовалась на протяжении многих веков. Сейчас трудно представить, каким образом еще несколько столетий назад люди жили без квалифицированной помощи, например, тех же стоматологов. И все же историки знают, как лечили зубы монархи разных времён, и Почему Иван Грозный обходился без дантистов.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

Ждите амбуланс, через пару веков будет. Ранняя история скорой помощи

Медицина, как и всякая наука о человеке, прошла путь феникса. Возникла еще в Античности, пережила упадок в Темные века и ожила к концу Средневековья — эпохе Возрождения. Грамотная организация скорой медицинской помощи требует особенно больших затрат ресурсов — в истории ей пришлось тяжело.

«Подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем». Притча о добром самаритянине из Евангелия от Луки, составленного в 1 веке нашей эры, — одно из самых ранних описаний неотложной медицинской помощи. Однако централизованная скорая помощь для обычных людей станет доступной еще очень нескоро.

В древности жизнь человека стоила очень немного, если он не был богачом или… солдатом цивилизованной армии. Воинов старались лечить даже в античные времена — грамотно сделанные кровавые процедуры спасали жизни, а иногда возвращали в строй опытного бойца. Именно на поле брани появился ранний аналог современной скорой помощи.

Римские порядки

В конце 1 века до нашей эры в римской армии действовала система, близкая современной: больного или раненого доставляли в специализированное заведение — валетудинарий . Это было нечто среднее между госпиталем и станцией «скорой». Команда скорой состояла из нескольких десятков хирургов и капсариев , заведующих инструментами, перевязочными средствами, снадобьями и запасами вина. Существовало централизованное снабжение, свой транспорт и огороды для выращивания лекарственного сырья. На три легиона приходился один валетудинарий на несколько сотен коек.

Раненых туда доставляли специальные команды по 8–10 человек, действующие за линией боевого строя. Для этого использовались люльки из плащей между двумя лошадьми и фляги со смесью дурманных трав и вина. За каждого спасенного раненого «санитары» получали премию.

Водопровод, отопление, отдельные операционные, которые мыли горячим вином, обработка инструментов, приспособления для трепанации черепа, зондирования ран, извлечения стрел — римляне многое сделали для создания эффективной службы первой медицинской помощи. Но после падения Рима в 5 веке н.э. все эти блага цивилизации исчезли надолго.

Около 15 тысяч воинов

Помощников военных врачей

От латинского valetudinis — здоровье

1,5 тысячелетия спустя

Понадобятся многие века, чтобы вернуться на этот уровень — даже полевая медицина госпитальеров и близко не могла подойти к стандарту, заданному в начале нашей эры. Нечто похожее на скорую можно увидеть только в начале 15 века. На этот раз неотложная помощь появилась на севере Европы и был доступна не только солдатам.

В 1417 году в Нидерландах основали сеть лодочных станций, на которых медики откачивали утонувших в многочисленных каналах страны, отогревали переохладившихся, могли наложить повязку, вправить кость или сделать кровопускание при различных проблемах.

Эпоха Просвещения, с ее идеями о человеческом достоинстве и интересом ко всем аспектам телесности, не могла проигнорировать необходимость развития ургентной медицины. Во второй половине 18 века начинается история организованной медпомощи в Париже: комиссар или инспектор полиции вел врача домой к пациенту, вызывал частную двуколку до приютов при монастырях, а после — давал чеки от магистратуры извозчику и доктору. В Лондоне в это же время тоже начинают думать о спасении жизней: в 1780-х Королевское Гуманное общество вдоль реки Темзы размещает специальные наборы для реанимации утопленников.

Отец «скорой»

Французы сделали особенно много для организации современной медицинской службы. «Отцом скорой помощи» называют хирурга Доминика Жана Ларрея , который в 1790-е годы организовал передвижные санитарные лагеря в армии революционной Франции , сражавшейся против всей Европы. Ларрей спроектировал двуколки для эвакуации — амбулансы — и запряженные четверкой коней мобильные операционные. Также именно он ввел тактику медицинской сортировки (триаж) — разделения людей, которым требуется срочная хирургическая операция, легких раненых, инфекционных больных и умирающих.

Даже в условиях отсутствия нормального сообщения, во время Египетской кампании Наполеона или тяжелейших боев в России, амбулансы доставляли пострадавших на операционный стол за 15–20 минут. Сочетая ампутацию огнестрельных переломов, повязки с вином и камфарой, анестезию холодом, алкоголем и иссечение ран, французские медики спасли десятки тысяч людей. Сам Ларрей мог делать по 200–300 операций в сутки — так было, например, в битве под Березиной.

Великая французская революция (1789–1799) уничтожила абсолютную монархию Старого порядка: были провозглашены равные права мужской части населения и создана республика

Жил в 1766–1842 годах

Прорыв 19 века

Первые службы скорой помощи при больницах появились в США во второй половине 19 века. Первым создал такой сервис Коммерческий госпиталь в Цинциннати (штат Огайо) в 1865 году. А в 1869-м ньюйоркский госпиталь Белвью серьезно оборудовал свои кареты — в них были желудочные помпы, шины, морфий и бренди — все по последнему слову медицинской науки того времени.

Но первая станция скорой помощи с параллельными телефонами в диспетчерской, каретами и подстанциями для врачей появилась в Вене 1 мая 1883 года. Ее основал Яромир Мунди — врач, психиатр, волонтер общества спасателей и создатель санитарных поездов на фронтах Австро-итало-французской войны. Тригером для него стал страшный пожара в Рингтеатре 1881 года, когда погибло более полутысячи человек, а сотни обожженных сутками лежали на снегу. Участник четырех войн применил свой богатый врачебный и организаторский опыт, спроектировав гражданскую службу спасения.

Затея Мунди была успешно реализована: по австрийской столице начали ездить кареты с двумя лампами — одной вращающейся и другой освещающей дорогу, в городе появилась сеть станций «скорой», на каждой трамвайной остановке были спрятаны носилки, на 5 карет приходилось 11 штатных врачей. Сам создатель системы работал кучером, санитаром и управляющим — в разные смены, отдыхая всего по 4 часа в сутки. На венский опыт опирались создатели служб неотложной помощи по всему миру.

19 век также стал прорывом в области полевой хирургии — во время Крымской войны в 1853–1856 годах русский хирург Николай Пирогов начал широко применять эфир как анестезию.

А на другом континенте, во время Гражданской войны в США хирург Джонатан Леттерман полностью реорганизовал амбулансы. Он отделил их от обычного транспорта, начал проводить регулярные учения для носильщиков, организовал специальные лагеря для медиков. Правильный менеджмент позволил значительно снизить смертность среди раненых. Так, в битве при Геттисберге в июле 1863 года потери северян составили всего 2 %.

Военный конфликт 1859 года между Францией и Сардинией с одной стороны и Австрией с другой; проиграли австрийцы — Ломбардия и Центральная Италия вошли в состав Сардинии